«Завет народу и свет племенам». Ахеменидская Персия в судьбах иудаизма - Сергей Петров
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Как бога выходцев из сирийского города Эмафа (Хамата на Оронте), которому они стали поклоняться на своём новом месте жительства в Израиле, Еврейская Библия (4 Цар. 17, 30) указывает Ашиму (’ašima’ / «šym’), которого можно отождествить с известным нам по элефантинским текстам Эшемом («šm) или Эшем-Бетэлем («šmbyt’l). Об устойчивости его культа в Сирии свидетельствует греческая надпись III в. н.э. из Кафр-Набо возле Алеппо, в которой адресатом посвящения является «отцовский бог» Συμβέτυλος, т.е. тот же Эшем-Бетэль.
Имя Эшем, по всей видимости, представляет собой слово «имя» с протетическим алефом (šm> «šm), а композит Эшем-Бетэль («šmbyt’l), таким образом, означает «Имя Бетэля». Традиция называть одно божество «именем» другого хорошо засвидетельствована у западных семитов. Так, в угаритских текстах бог смерти Мот называется «именем Эла» (mtm šm ’il) (KTU, 1.22.B.6). В псалме из Кунтиллет-Аджруд имеется эпитет «имя Эла» (šm ’l), который предположительно означает Ваала. В угаритских и финикийских текстах «именем Ваала» называется его сестра-супруга Аштарт («ṯtrt šm b‘l) (KTU, 1.2.I.8). В ЕБ имя Яхве носит его божественный посланец (Исх. 23, 21).
Называвшиеся «именем Эла» Мот и Ваал были его сыновьями (Мот – прямо, Ваал – косвенно). На этом основании допустимо предположить, что называвшееся Именем Бетэля (Эшем-Бетэлем) божество тоже считалось его сыном. В элефантинском «списке пожертвований» для Яхве предназначалось 126 сиклей серебра, для Анат-Бетэль – 120 и для Эшем-Бетэля – 70. Отсюда можно сделать вывод, что в иудейском храме на Элефантине имелось три священных изображения – примерно одинаковые по размеру образы божественной четы Яхве и Анат и примерно в два раза меньшее изображение их отпрыска.
На одном из элефантинских папирусов V в. до н.э. был найден самый древний из известных текст арамейского сочинения «Слова Ахикара», получившего впоследствии большое распространение (оно было известно и в средневековой России как «Повесть об Акире Премудром»). Это сочинение состоит из двух частей – рассказа о мудром придворном ассирийского царя Синаххериба Ахикаре (любопытно, что в более поздней Книге Товита он превратился в еврея из Самарии и племянника Товита) и сборника пословиц. По всей видимости, оно было создано в среде арамеоязычного населения Новоассирийской державы ок. VII в. до н. э. Религиозная картина «Слов Ахикара» политеистическая, в них упоминаются боги (’lhn), Эл (’l), Шамаш (šmš), Господин Святых (b‘l qdšn) (Ваал-Хадад?) и предположительно обожествлённая Мудрость, о которой говорится, что «на небесах она поставлена, ибо Господин Святых возвысил её» (79).
В элефантинских текстах встречается единственное за пределами Еврейской Библии упоминание иудейского загробного царства Шеол. Оно найдено в тексте из двух фрагментов, рассказывающем историю о некоем Горе сыне Пунеша, который во главе войска победил врагов (египетского?) царя. Обращаясь к нему, царь заявляет: «твои кости не сойдут в Шеол, и твоя тень» (wgrmyk l’ yḥtwn š’wl wṭllk) (15).
В одном из элефантинских документов первой четверти V в. до н.э. (D7.29) говорится о серебре для обрядового сообщества (евр. marzeaḥ), которое также дважды упоминается в Еврейской Библии. Пророк Амос заявляет, что, когда израильтяне пойдут в плен, кончится «ликование изнеженных» (mirzaḥ səruḥim) (Ам. 6, 7), а пророку Иеремии Яхве приказывает: «не входи в дом сетующих (bet marzeaḥ) и не ходи плакать и жалеть с ними» (Иер. 16, 5). Сообщества под таким названием, помимо Израиля и Элефантины, известны в Эмаре, Угарите, Финикии, Набатее и Пальмире и являются, таким образом, обще-западно-семитской традицией. Они устраивали пиры, которые, по крайней мере в некоторых случаях, были связаны с культом мёртвых.
Элефантина и происхождение шаббата
В арамеоязычных письменных памятниках из Египта персидской эпохи засвидетельствованы три человека арамейского или иудейского происхождения, носивших имя šbty (Шаббетай), вероятно, в честь рождения в субботний день. Один из этих людей был похоронен в саркофаге, найденном в 200 м от храма Изиды в Сиене. Саркофаг был выполнен в египетском стиле, включая изображения Аписа и Анубиса на крышке, а имя похороненного было на нём написано по-арамейски. Показательно, что в иудейских эпиграфических источниках и в Еврейской Библии имя Шаббетай появляется, как и в Египте, только в персидскую эпоху.
Прямое упоминание субботы (шаббата) встречается на двух элефантинских остраконах, представляющих собой письма, написанные, по всей видимости, иудеями. Первое письмо, автор которого благословляет своего адресата именем Яхве, содержит в неясном контексте фразу «до дня субботы» («d ywm šbh) (D7.35:7). Автор второго письма, обращаясь к женщине по имени Ислах, сообщает ей об отправке овощей и просит её: «встреть лодку завтра в субботу» («rqy ’lp’ mḥr bšbh) (D7.16:2). Из этого текста можно заключить, что у элефантинских иудеев запрета на работу в субботний день не было. Данный вывод подтверждается и датировками элефантинских документов, ряд из которых были составлены в субботу.
Его косвенным подтверждением служит и само слово šbh, которым на своём арамейском языке называли субботу иудеи Элефантины. Отметим, что такая же форма этого слова использовалась и в палестинском арамейском языке (например, в письмах Бар-Кохбы). По происхождению слово šbh, вероятно, представляет собой гиперкорректное абсолютное состояние от сопряжённого состояния šbt’. Такого рода образование свидетельствует, что элефантинские иудеи никак не связывали название субботы с глагольным корнем šbt «прекращать». Первоначально такая связь отсутствовала и в религии евреев Иудеи.
Источником еврейского слова šabbat, по всей видимости, является аккадское (ассиро-вавилонское) šabattu. В вавилонском лунно-солнечном календаре было 12 лунных месяцев, каждый из которых начинался новолунием. Поскольку лунный месяц короче солнечного, для синхронизации с временами года периодически вставлялся дополнительный месяц. Словом šabattu вавилоняне называли 15-й день лунного месяца (т.е. день полнолуния), а также каждую из половин лунного месяца – до полнолуния и после (соответственно šabattu maḫrītu и šabattu arkītu). Каждая из половин, в свою очередь, делилась на 2 части по 7 дней.
О том, что древнейшим значением еврейского слова šabbat было именно «полнолуние», свидетельствует уже то, что в допленную эпоху оно всегда упоминается вместе со словом ḥodeš «новомесячие». Таких случаев в Еврейской Библии четыре. В рассказе о поездке женщины-сомнамитянки к пророку Елисею говорится: «Она позвала мужа своего и сказала: пришли мне одного из слуг и одну из ослиц, я поеду к человеку божию и возвращусь. Он сказал: зачем тебе ехать к нему? сегодня не новомесячие и не суббота (lo ḥodeš wəlo šabbat)» (4 Цар. 4, 22—23).
Три другие случая встречаются в обвинениях, которые Яхве через своих пророков предъявляет жителям Израиля и Иудеи: «Вы, которые говорите: „когда-то пройдёт новолуние, чтобы нам продавать хлеб, и суббота, чтобы открыть житницы“» (Ам. 8, 5); «И прекращу у неё всякое веселье, праздники её и новомесячия её, и субботы её, и все торжества её» (Ос. 2, 11); «Не носите больше даров тщетных: курение отвратительно для меня; новомесячий и суббот, праздничных собраний не могу терпеть» (Ис. 1, 13).
Из этих упоминаний можно заключить, что в допленной еврейской религии дни новомесячия (ḥodeš) и полнолуния (šabbat) (две основные точки лунного месяца) считались благоприятными для общения со святыми людьми и в них запрещалась торговля зерном, однако о запрете на работу речи не шло. Только в послепленный период жречество Иерусалимского храма сделало šabbat последним днём семидневной недели, не связанным с лунным месяцем, и днём отказа от работы. Последнее было обосновано искусственной связью его названия с глагольным корнем šbt «прекращать» и мифом Жреческого источника о семидневном творении мира: «И совершил бог к седьмому дню дела свои, которые он делал, и прекратил (wayyišbot) в день седьмой все дела свои, которые делал» (Быт. 2, 2).
Элефантина и происхождение Песаха
Слово psḥ» (Песах, Пасха) встречается на двух остраконах из Элефантины, обычно датируемых началом V в. до н. э. Одна из строк очень плохо сохранившегося текста, в котором автор сообщает о своём намерении прибыть в Сиену,
